Как пережить адаптацию к школе?

Каждый год в начале сентября происходит это. Великое стирание ластиком — всего, что было, казалось бы, наработано и уже переведено в актив. Ребенок будто опускается на пару ступенек ниже, на пару возрастных кризисов раньше. Выглядит это правда как стирание. И это нормально!



— Мы же это учили, ну как же так? неужели ты не помнишь? — с отчаянием повторяет мама, а сын насупился в тетрадь и не поднимает глаз.
— Что с его поведением, ума не приложу. Вроде все хорошо было, к школе давно привык, — жалуется другая.
Все потеряла за неделю — и форму, и сменку, и книги. Проспал, забыл, не успел, не смог. Пришел домой и лежит. Пришел домой и кричит. Неуправляемый. Не узнаю.

Каждый год в начале сентября происходит это, великое и беспощадное стирание ластиком всего, что было, казалось бы, наработано и закреплено.

Но нет — ребенок будто опускается на пару ступенек ниже, на пару возрастных кризисов раньше. И выглядит это правда как стирание.
И это нормально.

шаг назад

Регресс — история, которая приключается с детьми (а часто и со взрослыми) в любых стрессовых ситуациях. Знал, но забыл, потерялся в самом простом, вдруг разучился делать то, что умел уже давно — все это совершенно нормальные явления, когда организм справляется со стрессом. Не до мелочей, говорит нам организм!

А смена условий жизни — стресс всегда. Даже если это все та же школа, все те же люди, все то же самое, на взрослый взгляд. Но для ребенка время течет куда медленнее и насыщенней, чем для нас, и для него лето — это действительно целая жизнь, причем не такая уж маленькая.

И вот жизнь эта закончилась.

Возвращаться в школу — как будто высадиться на другой планете. Все органы чувств получают уже забытую — а значит, новую — нагрузку.

Другие запахи, другие звуки, другая одежда (колется! чешется!), другие люди вокруг постоянно рядом, шумят и разговаривают… И, конечно же, другие задачи. Не двигаться, не бегать и не прыгать, не выбирать, где находиться полдня, проводить взаперти несколько часов, быть в коммуникации со сверстниками (многие из которых — отнюдь не друзья) и со взрослыми (многие из которых вовсе не любящие).

А еще вставать рано, а еще трястись в транспорте, а еще контролировать кучу мелочей… Вот и валится все из рук, как у жонглера без тренировок.

«может, мы зря не занимались?»

Когда мы, взрослые, возвращаемся из отпуска, происходит то же самое. «Забыл, как компьютер включается», — самая частая фраза из топа под названием «Первый рабочий день».

Лучше было бы, если бы мы на отдыхе делали, чтоб не расслабляться, парочку отчетов? Участвовали бы в совещаниях по скайпу? Читали бы рабочую переписку? Конечно нет. Когда приходится работать в отпуске, отчетливо понимаешь: тогда не произойдет действительно полноценного отдыха и перезагрузки.

Но перезагрузка и есть в каком-то смысле — обнуление. Конечно, вы не разучились ездить на метро и пользоваться почтовым ящиком. Просто мозг устроен крайне рационально и экономно, неиспользуемые сведения он быстро задвигает подальше, и сейчас в вашем ближнем доступе памяти лежит совсем не пароль от системы, а то, какой вкусный коктейль подавали в том кафе на углу…

Вы вспомните все свои рабочие навыки, стоит только по несколько раз их пройти. Просто потому что теперь они вам понадобились. И ребенок свои вспомнит тоже, только ему понадобится на это больше времени по одной простой причине — своими навыками он пользовался несоизмеримо меньше вас, и они не так легко и быстро всплывают из долговременной памяти, а часть из них еще в долговременную и не перешла.



Лето с его бесконечным нырком в другие миры было совершенно необходимо. И сейчас необходимо это кажущееся обнуление. Кажущееся — потому что на самом деле ничего, конечно же, не потеряно. Просто адаптация — это время вот такой белой пустоты.

как помочь ребенку и себе?

Этот процесс постепенного привыкания занимает положенное время. Если школа прежняя, если не было переезда, если не сменились учителя или класс — словом, если перемены незначительные, то, по словам психологов, здесь обычно, как и на возникновение новой привычки, требуется примерно 21 день.

И этому процессу можно помочь.

Но его точно нельзя ускорить, так что первая помощь — принять все как должное и не ругать за его проявления. Ребенок проходит естественную стадию привыкания заново к иному ритму — у кого-то эта стадия будет мягкой, у кого-то жесткой, но так или иначе затронет всех.
Вторая — подкормка. Организм в состоянии стресса посылает хозяину жалобные сигналы о «комфортной еде» (термин comfort food обозначает еду, которая связана у нас с чувством защищенности и покоя — обычно как раз ту, которую мамы готовили нам в детстве) — а если ее нет, то к еде с ярким вкусом. Чипсы, сладости, шоколад. В общем, джанкфуд, пустые калории. При этом от такой еды нагрузка на пищеварительную систему делает самочувствие хуже, что стресс только увеличивает. Выход из этого — домашние сладости (как раз то самое комфортное и любимое, да еще и олицетворяющее заботу).

Третья — сосредоточиться не столько на подтягивании предметов, сколько на подтягивании социализации. Ощущение «мы с классом что-то делали вместе и нам было весело» ценнее удачно написанной контрольной просто потому, что снижает общее чувство тревоги. А значит, снижает стресс. А значит, открывает дорогу узнаванию нового.

Потому что (и дальше чистая биология) когда человек находится в ситуации стресса, учиться новому он не может. Кортизол, вырабатываемый нашим организмом гормон стресса, блокирует эту способность. Потому что когда ты озираешься в ожидании опасности, ты, конечно, очень бдителен, но нацелен отнюдь не на познание нового.

Так что хорошей идеей будет предложить родительскому комитету совместный выезд классом куда-то, хорошо бы вместе с учительницей. Только не для знаний и не по культурным местам. Нет — для радости. И для того, чтобы подпитать чувство общности, чувство «мы вместе, меня принимают, и я в порядке» у каждого ребенка. А с этим чувством ребенок потом будет учиться на своем собственном максимуме.
Четвертая — давать больше свободы выбора. В условиях физической ограниченности движений (за партой), вынужденности изучать определенные предметы, вставать к такому-то часу, ехать тем же маршрутом и есть в столовке то, что дадут — необходимо, чтобы маленький человек больше мог проявить свое внезапно стиснутое «я».

В условиях физической ограниченности движений (за партой), вынужденности изучать определенные предметы, вставать к такому-то часу, ехать тем же маршрутом и есть в столовке то, что дадут — необходимо, чтобы маленький человек больше мог проявить свое внезапно стиснутое «я»

Что хотеть на завтрак и на ужин, что надеть, в какого цвета тетрадках писать домашку по этим самым предметам и — для старших — в какое именно время дня ее, домашку, делать: все это совершенно необходимо человеку, чтобы чувствовать себя человеком. И, кстати, чтобы сохранять познавательную активность. Потому что она проявляется только в условиях свободы, а в условиях угнетения — угасает. Так уж мы устроены.
И главная помощь — не забывать самим и не давать забыть своему ребенку, что школьник — это не единственная и не главная его роль. Дома у него должна быть возможность совершенно расслабиться, а не жить в ожидании завтрашнего звонка. Выгуливатель и чесатель любимой собаки. Котовалятель. Почетный молокоусач. Королева макаронин и танцующий победитель драконов. Дорогой сын и обожаемая дочь. Все это ваше дите! А не только «опять потерявший форму двоечник» и «весь урок вертелась».
В конце концов, это у учителя их тридцать, а у вас он или она — единственные и неповторимые, и, может быть, это вообще ваше фамильное верчение!