История женщины, пережившей развод и рак

Оксане Соловьевой 40 лет, у нее трое прекрасных детей. Пять лет назад от Оксаны неожиданно ушел любимый муж, а вскоре ей поставили онкологический диагноз — лимфому. Как найти в себе силы бороться за жизнь в состоянии сильнейшего стресса? История выживания и битвы за себя — ради будущего, детей и вопреки всему тому, что пророчит плохой исход.

Я включила программу саморазрушения

Наша семья была для меня вселенной. Это был второй брак, от первого у меня есть дочка. Со вторым мужем у нас родились двое сыновей и я была уверена — теперь точно все сложится, теперь я точно буду счастлива. Я была поглощена своим мужем, детьми.

Когда муж впервые сказал, что уходит, я стала умолять его остаться. Он снисходительно, как-то с сочувствием даже, пошел мне на встречу, но мы не разобрали проблему.

Когда живешь в браке, нужно говорить друг с другом, прорабатывать недопонимания, прислушиваться к желаниям. Мы же сделали вид, что ничего не случилось и стали жить дальше. «Семейный самолет» взлетел с одним двигателем — никто не пытался починить сломанный, и вообще понять, почему он пришел в негодность. Конечно, с одним двигателем он не долетит. Через год муж ушел навсегда. Ушел внезапно и жестко, дав понять, что я не подхожу ему ни как жена, ни как мать его детей. В ту минуту мой мир разрушился.

В моей голове произошел переворот, я начала «топить» себя сама: «Я — никто. Я — ничто. Я никому не нужна». Моя самооценка как женщины была растоптана. Я начала жить с обидой, злостью, разочарованием, унынием. Включилась программа саморазрушения. Слова и мысли обладают сильнейшей энергетикой, теперь я точно это знаю: через полтора года жизни в таком состоянии у меня появились первые симптомы болезни.

Мое сердце по‑настоящему щипало

Сначала у меня начался легкий кашель, на который я долго не обращала внимания. Я была настолько внутри своего горя, стресса, обиды и страданий, что даже не замечала его. Я обратилась к врачу только через полгода — он сказал, что это обычная простуда. Долгое время меня лечили обычными лекарствами и, конечно же, ничего не помогало. От очередных таблеток мне становилось только хуже. Я стала кашлять уже с болью, рвотными рефлексами, но все равно не придавала этому значения. Мой муж не выходил из головы, я думала о нем каждую минуту. Помню как сын, ночью, сквозь сон сказал: «Мам, ну хватит плакать! Спи! Плюнь ты на него!». От обиды у меня по‑настоящему щипало сердце, и только это в то время для меня было важно.

Вас что, били?

Через полгода непрекращающегося кашля моя подруга пригласила меня на море — она считала, что солнце меня вылечит быстрее бесполезных препаратов, которые назначали врачи. Я прилетела и старалась прогреть бронхи как можно сильнее. Через несколько дней, когда я плавала с маской, мне вдруг перестало хватать воздуха. В тот день я впервые задумалась — точно ли со мной все в порядке? А во время полета обратно в Москву, у меня случился ателектаз — это такое сужение легкого, когда вдруг становится очень тяжело дышать и в спине появляется невыносимая боль. Такая, которая, наверное, сопоставима с тем, если бы в меня выстрелили из пистолета.

Я приехала домой, и мама тут же повела меня в поликлинику. Врач сделал мне рентген и спросил: «Вас что, били?» Он диагностировал разрыв легкого, и меня на скорой увезли в больницу, в пульмонологическое отделение.

Никто не знал, чем я больна

В больнице мне поставили запущенную форму пневмонии, начали лечение. Потом сделали бронхоскопию — это такая процедура, когда берут часть ткани легкого и отправляют на исследование. До сих пор вспоминаю тот день с ужасом. Мне выдали заключение, в котором перечислялись несколько вариантов онкологических заболеваний. То есть, врачи были уверены, что это рак, но какой — они не знали. А дальше начались два месяца моих метаний из одной больницы в другую. Стекла пересматривали несколько раз, и никто не мог определить точный диагноз.

Через два месяца результаты иммуногистохимии подтвердили лимфому.

Хиросима и Нагасаки

Мне назначили химиотерапию. Волосы начали выпадать. Я жалела себя каждую минуту. Первое время я была в отчаянии — сколько мне осталось? Полгода? Год? Я не могла найти в себе силы бороться. Муж поддерживал только финансово, но его не было рядом. Мне же, кроме денег, нужна была искренняя поддержка, человеческая, да и выздороветь помогают больше не деньги, а люди, которые рядом. Муж же был далеко. Я усвоила важный урок: нельзя привязываться к людям настолько сильно, нельзя боготворить их. Потому что если они уходят, они уходят, забрав твое сердце.

Я буквально готовилась умирать. Я не верила в то, что рак можно вылечить.

А потом вдруг ко мне в палату подселили девушку — ухоженную, накрашенную, красиво одетую. Она была такая яркая, живая. И я подумала: неужели так можно принимать свой диагноз? Она любила себя, а я этого совсем не умела. Позже я увидела многих женщин, которые чуть ли ни микроблейдинг бровей в отделение заказывают! Говорят только о маникюре и косметологах, записываются на процедуры и хвастаются новыми нарядами. Рак не мешал им быть женщинами, рак не мешал им идти вперед с гордо поднятой головой. Я же боялась посмотреть в зеркало.



Фото из личного архива героини

Постепенно мое отношение к болезни изменилось. Я поняла, что не могу больше быть в этом напряжении — я должна сделать так, чтобы проще стало мне самой и проще стало моим детям. Как можно хотеть и ждать здоровое тело, если ты заблокировал себя от мира, заперев в эту бесконечную панику?

Как я стала говорить позже — я прошла Хиросиму с разводом, и Нагасаки с раком. Я прошла два тяжелейших стресса и мое отношение к жизни совершенно изменилось.

Плюшевая пижама, чтобы было тепло

На протяжении всего лечения меня поддерживала Элла — мы с ней не были знакомы раньше, но стали общаться благодаря общей подруге, как только мне поставили диагноз.

Еще мне очень помогали фильмы о войне. Когда смотришь на то, как люди выживали в гораздо худших жизненных обстоятельствах, то это заставляет тебя как-то встрепенуться и бороться.

Очень мотивирующими были истории людей, которые перенесли рак когда-то давно. Я же давала себе полгода-год и мне казалось, что дольше не живут. Каждый раз, когда я убеждалась в обратном, во мне появлялись новые силы.



Фото из личного архива героини

В тот период я подпускала к себе только тех, кто давал мне заботу и тепло. Мне нужны были рядом те, кто любит меня. Я была настолько слаба, что только родные и те, кто согревает, могли поддержать во мне силы. В тот момент я окончательно отпустила мужа — в нем не было человечности, поэтому он не был одним из тех, в ком я нуждалась в тот момент.

Когда я вышла из больницы, то первым делом купила плюшевую пижаму. Даже на физическом уровне я пыталась окружить себя теплом и уютом. Я сама создавала себя свой маленький, новый мир, в котором есть место только для любви и тепла.

Вам можно жить!

Когда я вошла в ремиссию, то я боялась всего — скоплений людей, инфекций, вредной еды. Я оградила себя от мира и буквально боялась дышать. Вскоре я пришла на контрольное обследование к врачу и спросила: «Доктор, а что мне можно?». А он так удивленно взглянул на меня и говорит: «Что значит «что можно»? Вам можно жить!» И вот тогда я поняла, что все, хватит. Я стала постепенно выбираться из своего панциря. Как новорожденный ребенок сначала учится ползать, а потом ходить, я постепенно возвращалась к жизни.



Фото из личного архива героини

Жизнь после рака

Я правда считаю, что мой стресс из-за развода спровоцировал онкологию. Нельзя себя разрушать, нельзя себя настолько не любить. Нужно уметь принимать любую ситуацию, и достойно ее переживать. Если мы не можем изменить обстоятельства, то мы уж точно можем изменить свое отношение к ним. Но убиваться горем, упиваться собственными страданиями и зарывать себя в обиде нельзя ни в коем случае. Наши мысли, и наше тело связано — я уверена. Последствия любого стресса могут оказаться плачевными.

Я всегда мечтала показать детям Мальдивы. Это настоящий рай и я хотела оказаться там с ними. Благодаря моей подруге Маше мы съездили туда все вместе через два года после того, как я вылечилась.



Фото из личного архива героини

Когда оказываешься «на краю», а потом «возвращаешься», то все чувства обостряются. Раньше я не замечала смену сезонов, сейчас же я вижу листья, снег — у этого всего вдруг появились краски. Любые крохотные позитивные момент в жизни, на которые раньше бы я не обратила внимания, сейчас вызывают радость. Я стала хвалить себя за маленькие успехи, чего не делала никогда — мне казалось, что я не заслуживаю. А теперь точно знаю: я — молодец!

Я счастлива

Первый год после выздоровления я работала над тем, чтобы принять в себе женщину. Полюбить ее. Полюбить ту, которую бросил муж и еще потоптался по ее чувствам. Договориться с ней, заботиться о ней. Второй год я работала над слиянием в себе женщины и матери. Это был титанический труд. Ведь мы очень легко видим и критикуем минусы в других людях, но часто не замечаем свои и, в большинстве своем, никак не стараемся их изменить.

Наше счастье начинается с нас самих, с договоренности со своим «я».

Мне очень важно проводить время с детьми, питать их положительными эмоциями, и питаться любовью и радостью от них. У нас с ними такой энергообмен. Именно поэтому я не выхожу на работу, а пеку торты дома для своего узкого круга клиентов. Это то дело, которое доставляет мне удовольствие, которое не отнимает силы, и сохраняет мои ресурсы для того, чтобы меня хватало на детей.



Из личного архива героини

Я пережила очень тяжелый развод, но все же, пережила его. И рак я тоже пережила. Благодаря врачам, друзьям и родным, маме, которые были рядом, и Фонду Борьбы с Лейкемией, который оплатил мне часть лечения. Сейчас у меня нет поводов для уныния — я совершенно счастлива. Счастье внутри меня! Ведь самое главное — со мной рядом мои дети и мои настоящие друзья.

По образованию я детский психолог. В планах — пройти переквалификацию и стать семейным психологом, чтобы помогать парам сохранять брак. Я знаю, чувствую, что благодаря своему опыту, смогу направить людей, смогу выстроить диалог между ними, и помочь избежать развода.

И самое главное, что я говорю теперь всем — друзьям, детям, новым знакомым — чтобы ни случилось, любую ситуацию нужно принять и переосмыслить. Уныние — самый страшный грех, и нельзя позволять ему поглотить тебя.